Язык, созданный для Церкви
Протоиерей Дмитрий Смирнов.(из выступления на радио «РАДОНЕЖ»)Вопрос. Я русский человек, люблю Россию, родину свою, и мне хотелось бы, чтобы хотя бы кусочек Литургии или службы был на русском, чтобы легко ложилось на сердце. Все-таки великий русский язык, И Пушкин, и Лермонтов, и все. Будет ли какая-нибудь подвижка?
- Надеюсь, что нет. Потому что, понимаете, какое дело. Чтобы понимать текст Литургии, для этого нужно выучить дюжину слов. И поэтому все, кто давно из православных христиан в храм ходит, все прекрасно все понимают. Вот в субботу я крестил одного человека взрослого, 47-ми лет, который говорит, что вот до этого я целиком никогда на службе не был. Только, вот, на службе этого Крещения. И я читал все по-славянски. И он все понял. А сегодня, вчера он на Всенощной был, а сегодня на Литургии, и пришел в совершенный восторг. Всем было понятно, хотя специально не учился. И потом, чаще всего на Литургии употребляются слова «Господи, помилуй».Как это перевести? Господи, помилуй?
Ну, совершенно непонятно. Зачем это нужно?
Мы даже новые храмы стараемся строить в традиционном стиле, чтобы язык архитектуры был тот же, о котором церковь говорила в течение столетий.
Понимаете, церковнославянский язык, это язык, на котором никто никогда не говорил. Это язык, специально созданный для церкви. Церковь им пользуется тысячу лет.
А русский язык прекрасен, и прекрасно, когда человек им умеет пользоваться. И, так сказать, его собственный словарь богат. Это все очень хорошо. Но, церковнославянский, как один московский батюшка выразился замечательно, этот тот язык, на котором не написано ни одной плохой книги. Понимаете.А современный язык и современная литература, она вообще сейчас наполнена сквернословием и еще разными такими непотребными вещами, что неизбежно будет вызывать ассоциативный ряд такой в уме человека. Поэтому, в этом смысл, церковнославянский это язык чрезвычайно удобный для именно Литургии. Вот, язык такой сакральный. И никаких препятствий для того, чтобы его понимать, нет.
Для того, чтобы заработать немного денег, люди готовы учить и английский, и немецкий, и французский, и так далее. Так, а что ж тут. Для того, чтобы достигнуть Царствия Небесного, неужели дюжину слов не выучить, чтобы начинать понимать славянский текст.И потом, в этом есть еще и такая большая сложность, потому что переводчик должен быть уровня, как писатель, не меньше, чем автор этих строк. Поэтому тут таких людей, так сказать, не больно-то много.
Все те попытки, которые бывали, вот, например, под председательством митрополита Сергию Старгородского работала такая комиссия еще, в конце 19-го века - в начале 20-го. И многие тексты, и Актоих, и даже Триоди, они были некоторым образом русифицированы. Ну, вот позже церковь все равно пришла к более архаичному варианту. Потому что тот текст оказался, ну не так востребован.Хотя такие идеи витали в воздухе и были очень популярными. Этими идеями, пафосом этих идей были проникнуты и живоцерковники, что тем самым, некоторым образом, порочили саму идею.
Можно, конечно, каким-то образом текст продвигать к лучшему пониманию, заменяя церковнославянские слова на церковнославянские же, но более понятные, более благозвучные в отдельных местах. Это, конечно делу не повредит. Но в целом церковнославянский язык - это же драгоценность. Если церковь его лишить, то мы очень много утратим.Сербы и болгары уже практически служат на родном языке. И, Вы знаете, богослужение от этого очень много потеряло. Просто колоссально много. Бывая, в частности, на Афоне, и в других местах, где, слышится это богослужение на таком народном языке, то оно, по сравнению с церковнославянским, весьма проигрывает, потому что разрушен строй ударений, и трудно его воспринять, он весьма и весьма напоминает обычную человеческую речь, которую мы слышим в универсаме, на площадях, на остановках, что, конечно, нежелательно. Потому что христианин, придя в храм, на богослужение, он хочет войти в мир иной, лучше ощутить, что он находится на Небе, которое, в данном случае явлено через Литургию на земле. И церковнославянский язык для этого лучше служит.
«У души особая связь с церковно-славянским языком... уже в самом начертании букв дышит дух монахов-переписчиков прежних веков».
Новомученик Оптинский Трофим.